[buka-san]

Че-то накатал я первый пост в игре... и вышел он на 1,5 вордовских листа... А я ведь всего-то пришел домой и принял ванную О_О

[Начало игры]

Отперев входную дверь, ангел медленно вошел в дом, ставя свой меч "правосудия" возле стенки. Прикрыв на мгновение уставшие глаза, он убрал крылья и поднял с пола небольшое черное пёрышко. Повертел его пальцами и, вздохнув, сжал в кулаке. Азриель почти привык ко всему, что он приобрел здесь. Новый дом, крылья, работа. Хотя, что работа? Она была ему в радость. Даже больше, чем та, что была у него на Небесах. Он испытывал истинное блаженство высасывая души людей, забирая последний вздох человека и ведя его по закоулкам коридора, в конце которого алый и кровавый свет - дверь в мир агонии и страданий. Но только работа вызывала у него чувство некой удовлетворенности. Остальная же жизнь в Аду не приносила ему счастья. Он днями и ночами просиживал в мастерской за рисованием и лепкой, потому что больше ему ничего не оставалось. Как там говорится, чужой среди своих, свой среди чужих? С Азриелем было иначе. Он был чужим везде. Отвергнутый Отцом за безмерную любовь и гордыню, он из-за той же самой гордыни не позволял себе даже поздороваться с каким-либо демоном, которых ему представлял Брат на своих приемах. Да... Братья. Братья были ему отрадой и спасением от одиночества. Но он не мог всегда находится рядом с ними. А в этом большом доме кроме него больше никого не было. Он сам запер себя, оградив от остального "мира". Вроде бы свергнутый с Небес и падший в Ад должен поменять какие-то приоритеты, пуститься во все тяжкие, потому что хуже уже быть-то не могло. Но Азриель слишком сильно чтил Отца своего и его запреты, словно не понимания, что он сам нарушил несколько - он предал и возненавидел.
Отбросив свои мысли, Аз медленно поднялся на второй этаж, чтобы принять ванную и смыть с себя пыль и грязь, в которой, как он думал, испачкался, передавая души людей в лапы демона-стражника. Ангела прямо воротило от этого тяжелого ощущения застывшей грязи на руках. Он даже не стал преступать порог своей комнаты, чтобы не осквернять ее, а сразу направился в ванную комнату. Сил не было ни на что. Хотелось побыстрее окунуться в воду и уснуть. Слишком много сил стала отбирать работа в последнее время. Каждые день количество душ увеличивается из-за землетрясения на поверхности в какой-то теплой стране. Для Аза не было важно какой расы люди, какого пола, дети или старики, хорошие и добрые, или же наоборот. Он ненавидел человечество в общем и целом. Азриель отыгрывался на них за свою глупость, за свое сомнение и за свою гордыню, увязая все сильнее в болоте под названием Ад. Не в том месте, где он живет, а тот Ад, во что превращается его душа.
Повернув кран с холодной водой, он заткнул дырку слива в ванной и лениво стал снимать с себя черную рясу. Развязал шнурок, который немного стягивал ткань на талии и поднял подол, чтобы освободиться от одежды. Отбросив рясу недалеко от себя, он пока не стал снимать набедренную повязку, а просто сел на край ванны и начал начитывать молитву, освещая воду. В горле запершило, а по телу пробежали мурашки, как и обычно, когда ангел произносил слова, восхваляющие Господа и Небеса. Не останавливаясь ни на секунду, Азриель убедился, что воды набралось достаточно и выключил кран. Он ступил одной ногой в холодную воду и тут же взвыл от обжигающей боли, но не остановился. Тяжело дыша, он встал второй ногой в ногу, пытаясь сдержать крик. Кожа ног краснела, а от воды поднимался пар. Стискивая зубы и переминаясь с ноги на ногу, падший набирался мужества окунуться полностью. Секунда, две и он одним рывком сел в ванную, расправил ноги и погрузился в воду с головой, неистово крича, мечась и извиваясь в святой, освещенной воде. Тело стало покрываться ожогами, а шипящая вода окрашиваться в алый цвет.
- Отец мой!– изогнувшись, проорал он в потолок, распахивая глаза и выбрасывая вперед руку, словно пытаясь дотянуться до искусственных Небес и Господа. Тужась и дрожа, Азриель уцепился пальцами в бортик ванны и, чувствуя невыносимую боль, сделал большое усилие, чтобы вырваться из воды. Кожа на руках местами прожглась до такой степени, что можно было увидеть нити мускулов ангела. Рывком он перегнулся через ванну и упал грудью на холодный пол, стоная и дрожа всем телом. Он был красный как рак и от тела исходил пар. Шрамы на спине кровоточили как, собственно, и все тело. Сейчас он был похож на одного из тех грешников, что варятся в котлах преисподней. Прекрасное тело, которым наградил его Создатель, было изуродовано святой водой, которая раньше приносила одухотворенность и наполняла силой. Источник жизни стал наказанием. Из глаз падшего текли слезы. Но не от боли, которую он испытывал физически, а от боли израненной души. Тысячелетия не меняли Аза, он все равно оставался ребенком, любящий Отца своего. Эгоистичным и горделивым ребенком, желающим, чтобы любовь Отца принадлежала ему одному. Но своими собственными руками он добился лишь разочарования. Он сам с головой погрузился в ад…
Раны постепенно стали затягиваться, а боль отступать. Дыхание Азриеля выровнялось и он, еще не совсем набравшийся сил, привстал, держась за голову рукой, и сел на колени. Волосы облепили лицо, спину и плечи, пряча уродство ангела. Скоро все пройдет, раны исчезнут без следа, словно их никогда и не было. Кожа снова станет цвета слоновой кости, лицо прекрасным. Но кто излечит его душу? Кто затянет кровоточащую и незатягивающуюся рану? Слезы продолжали капать из глаз, но он не стыдился своей любви к Господу.
Окончательно придя в себя, падший поднялся на ноги и бросил взгляд на окровавленную воду. Дернув за цепочку затычки, он спустил воду. Несколько капель попали на руку и от кожи снова пошел пар. Азриель улыбнулся легкой боли ни в какое сравнение не идущей той, что он испытывал 15 минут назад, и растер капли по всей кисти. Наблюдая как вода убывает, его лицо исказила ехидная улыбка. Вот смеху будет, когда кто-то из низших решит искупаться в канавке. Ангел тихо рассмеялся, представляя лицо демона, вопящего от боли, в стократ сильнее его. Он бы мог стоять и фантазировать часами о пытках и мухах демонических выродков и людей, но усталость напомнила о себе легким головокружением. Вздохнув, он развязал повязку и бросил ее на рясу. Оставляя все как есть, поплелся в спальню, и не без удовольствия завалился на кровать. Чувствуя каждой клеточкой измученного тела прохладу постели, Азриель прикрыл глаза и моментально отключился, даже не удосужившись накрыться одеялом.